Сделать стартовой
Волынская резня: забыли ли Польша и Украина обиды друг на друга?
Волынская резня: забыли ли Польша и Украина обиды друг на друга?
Президенты двух стран Владимир Зеленский и Анджей Дуда провели совместную поминальную церемонию. Но отказываться от взаимных претензий в их окружении, похоже, не собираются Сотни разоренных с 1943 по 1944 год сел и около 100 тыс. убитых националистами-бандеровцами поляков — Волынская резня входит в число самых жестоких преступлений Второй мировой войны в особом качестве: ответственность за него и в наши дни не признает родина основных обвиняемых — Украина. Киев пробует убедить историков всего мира разделить вину на части, приняв в расчет гибель украинцев от рук поляков. Церемония в память о всех погибших с участием президентов Украины и Польши 9 июля в Луцке соответствует именно этой версии событий. Но нет оснований считать, что она возобладала: польские власти перед поминовением и непосредственно после него дали понять, что продолжат нажим на соседей, от которых ждут качественно иного подхода к прошлому — и безоговорочных извинений. Тени Волыни 9 июля между двумя выступлениями о событиях Второй мировой прошло всего несколько часов. Сначала канцелярия польского президента Анджея Дуды опубликовала официальное заявление к годовщине убийств: "Вместе мы воздаем дань памяти всем невинным жертвам Волыни! Память объединяет нас! Вместе мы сильнее!" А вскоре комментарий местному каналу Polsat News дал ее глава Павел Шрот: "Это еще не конец трудного пути, суть которого в том, чтобы объяснять нашим украинским друзьям, в чем состоит историческая правда. И этот путь, без сомнения, будет продолжен". Польша не прекращала движение по нему в течение всего нынешнего года. В мае пресс-секретарь польского МИД Лукаш Ясина поделился с местными СМИ мнением, что "понимание [масштаба Волынской резни] среди украинцев еще очень слабое", а на вопрос о целях своего правительства предложил Зеленскому произнести такую фразу: "Я извиняюсь и прошу о прощении". Прямолинейностью дипломата возмутились в украинском посольстве, опубликовавшем комментарий, впоследствии стертый: "Любая попытка навязать президенту Украины или Украине, что нам следует делать в отношении нашего общего прошлого, неприемлема и неудачна". Конфликт удалось загладить благодаря вмешательству заместителя министра иностранных дел Петра Вавжика: Ясину отправили в отпуск. Однако в июне его коллега, другой заместитель главы МИД Павел Яблоньский, призвал Украину к формированию мемориальной программы, посвященной Волынской резне. "Мы не хотим одного заявления, одной декларации, одних извинений. Мы хотим, чтобы это дело было разрешено комплексно и долгосрочно. Речь идет не об одном заявлении, а о том, чтобы провести эксгумацию и отдать дань памяти жертвам", — перечислил чиновник. В правящей партии "Право и справедливость" также не остались в стороне. "Мы ждем, что правда будет объявлена, а вещи названы своими именами", — в июле заявил ее представитель Рафал Бохенек. Это наша Волынь Назвать своими именами, как то предлагает Бохенек, — значит произнести слово "геноцид", с 2008-го официально используемое Польшей для обозначения Волынской резни. Национальный институт памяти этой страны насчитал не менее 100 тыс. убитых соотечественников, тогда как потери украинцев в ответных действиях оценивают то в 2–3, то в 15 тыс. человек. Это также внушительное число, что позволяет киевским историкам искать компромисса: заявлять о случившемся как об ужасающем "двойном геноциде". Для Польши такой подход неприемлем не только потому, что бандеровцы приступали к убийствам с желанием полностью очистить Волынь и Галицию от инородцев, а поляки отвечали разрозненными атаками. Важно и то, что именно украинские националисты начали первыми. Рожденное между Первой и Второй мировой войной эмигрантское украинское националистическое движение с самого возникновения подпитывалось сильными антипольскими чувствами. В его состав вошли ветераны Украинско-польской войны — столкновений 1918–1919 годов, в ходе которых войска Юзефа Пилсудского не оставили шансов эфемерной Западно-Украинской народной республике. Второй кадровый резерв украинских националистов — антироссийские сепаратисты-петлюровцы также не имели к Варшаве сочувствия. Они помнили, как сначала Пилсудский заставил Симона Петлюру согласиться с потерей Западной Украины, а затем не оказал устроившей их поддержки в российской гражданской войне, переросшей в советско-польское противостояние. Независимо от того, каким было их происхождение, все украинские националисты с негодованием взирали на переселенческое движение, охватившее Волынь. Ветераны советско-польской войны (1919–1921) получали в награду земли на территориях, считавшихся националистами исключительно украинскими. К 1939 году польское население Волыни возросло до 15% от общего числа жителей. Эти мигранты и не догадывались, что над ними нависла угроза: жившие в изгнании украинские националисты строили планы возвращения на родину — обсуждали инструкции и печатали воззвания, в которых требовали ассимиляции, изгнания или массовых убийств пришлых поляков. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/18239251?from=teaser
Президенты двух стран Владимир Зеленский и Анджей Дуда провели совместную поминальную церемонию. Но отказываться от взаимных претензий в их окружении, похоже, не собираются Сотни разоренных с 1943 по 1944 год сел и около 100 тыс. убитых националистами-бандеровцами поляков — Волынская резня входит в число самых жестоких преступлений Второй мировой войны в особом качестве: ответственность за него и в наши дни не признает родина основных обвиняемых — Украина. Киев пробует убедить историков всего мира разделить вину на части, приняв в расчет гибель украинцев от рук поляков. Церемония в память о всех погибших с участием президентов Украины и Польши 9 июля в Луцке соответствует именно этой версии событий. Но нет оснований считать, что она возобладала: польские власти перед поминовением и непосредственно после него дали понять, что продолжат нажим на соседей, от которых ждут качественно иного подхода к прошлому — и безоговорочных извинений. Тени Волыни 9 июля между двумя выступлениями о событиях Второй мировой прошло всего несколько часов. Сначала канцелярия польского президента Анджея Дуды опубликовала официальное заявление к годовщине убийств: "Вместе мы воздаем дань памяти всем невинным жертвам Волыни! Память объединяет нас! Вместе мы сильнее!" А вскоре комментарий местному каналу Polsat News дал ее глава Павел Шрот: "Это еще не конец трудного пути, суть которого в том, чтобы объяснять нашим украинским друзьям, в чем состоит историческая правда. И этот путь, без сомнения, будет продолжен". Польша не прекращала движение по нему в течение всего нынешнего года. В мае пресс-секретарь польского МИД Лукаш Ясина поделился с местными СМИ мнением, что "понимание [масштаба Волынской резни] среди украинцев еще очень слабое", а на вопрос о целях своего правительства предложил Зеленскому произнести такую фразу: "Я извиняюсь и прошу о прощении". Прямолинейностью дипломата возмутились в украинском посольстве, опубликовавшем комментарий, впоследствии стертый: "Любая попытка навязать президенту Украины или Украине, что нам следует делать в отношении нашего общего прошлого, неприемлема и неудачна". Конфликт удалось загладить благодаря вмешательству заместителя министра иностранных дел Петра Вавжика: Ясину отправили в отпуск. Однако в июне его коллега, другой заместитель главы МИД Павел Яблоньский, призвал Украину к формированию мемориальной программы, посвященной Волынской резне. "Мы не хотим одного заявления, одной декларации, одних извинений. Мы хотим, чтобы это дело было разрешено комплексно и долгосрочно. Речь идет не об одном заявлении, а о том, чтобы провести эксгумацию и отдать дань памяти жертвам", — перечислил чиновник. В правящей партии "Право и справедливость" также не остались в стороне. "Мы ждем, что правда будет объявлена, а вещи названы своими именами", — в июле заявил ее представитель Рафал Бохенек. Это наша Волынь Назвать своими именами, как то предлагает Бохенек, — значит произнести слово "геноцид", с 2008-го официально используемое Польшей для обозначения Волынской резни. Национальный институт памяти этой страны насчитал не менее 100 тыс. убитых соотечественников, тогда как потери украинцев в ответных действиях оценивают то в 2–3, то в 15 тыс. человек. Это также внушительное число, что позволяет киевским историкам искать компромисса: заявлять о случившемся как об ужасающем "двойном геноциде". Для Польши такой подход неприемлем не только потому, что бандеровцы приступали к убийствам с желанием полностью очистить Волынь и Галицию от инородцев, а поляки отвечали разрозненными атаками. Важно и то, что именно украинские националисты начали первыми. Рожденное между Первой и Второй мировой войной эмигрантское украинское националистическое движение с самого возникновения подпитывалось сильными антипольскими чувствами. В его состав вошли ветераны Украинско-польской войны — столкновений 1918–1919 годов, в ходе которых войска Юзефа Пилсудского не оставили шансов эфемерной Западно-Украинской народной республике. Второй кадровый резерв украинских националистов — антироссийские сепаратисты-петлюровцы также не имели к Варшаве сочувствия. Они помнили, как сначала Пилсудский заставил Симона Петлюру согласиться с потерей Западной Украины, а затем не оказал устроившей их поддержки в российской гражданской войне, переросшей в советско-польское противостояние. Независимо от того, каким было их происхождение, все украинские националисты с негодованием взирали на переселенческое движение, охватившее Волынь. Ветераны советско-польской войны (1919–1921) получали в награду земли на территориях, считавшихся националистами исключительно украинскими. К 1939 году польское население Волыни возросло до 15% от общего числа жителей. Эти мигранты и не догадывались, что над ними нависла угроза: жившие в изгнании украинские националисты строили планы возвращения на родину — обсуждали инструкции и печатали воззвания, в которых требовали ассимиляции, изгнания или массовых убийств пришлых поляков. https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/18239251?from=teaser